| Глава 21.6 Борьба черноморцев с горцами с 1842 по 1860 г.
В 1854 году 21 января Кухаренко известил главнокомандующего, что черкесский князь Пшемаф Кончуков доставил ему письмо Магомет-Амина, в котором наиб приглашает мусульман поднять вместе с турецким султаном оружие против русских, под угрозой разорения аулов у ослушников. В январе в аул мирных черкесов Вжегокай приехал богатый и влиятельный убых Зейм, гостивший у местного уорка Койсоко Бенегако, под видом жениха его дочери. Зейм уверил бжедухов, что скоро явятся турецкие вой-ска, которые отнимут у казаков Екатеринодар и займут Черноморию. Бжедухи, как ближайшие соседи черноморцев, находятся в выгодном положении и первыми займут лучшие места в Черномории. Рассказам этим верили не только рядовые черкесы, простой народ, но уорки и князья. Кухаренко дал поручение приверженным России черкесам схватить Зейма и доставить его ему, но раньше, чем сделано было это распоряжение, Зейм уехал от бжедухов, обещая приехать через 15 дней за невестой. «Подобным образом, – пишет Кухаренко, – Зейм обыкновенно берет девиц в жены и потом перепродает их туркам; таких случаев было два». Под влиянием агитации Магомет-Амина и разного рода слухов о предстоящей войне и деятельном участии в ней турок и благодаря льду на Кубани, черкесы, по сообщению Кухаренка, делали ежедневные мелкие нападения на Кордонную линию. По другому сообщению того же Кухаренка, «вторая половина января 1854 г. прошла на Черноморской кордонной линии в беспрерывных нападениях неприятеля огромными партиями», но нападения всюду были отражены. Магомет-Амин приказал делать во что бы то ни стало набеги, если бы они даже не достигали обычной у черкесов цели – захвата добычи скотом, людьми и имуществом.
В начале этого года черкесами был произведен с довольно значительными силами набег на Линию, окончившийся, однако, совершенно неожиданным для них исходом благодаря остроумному приему отражения, придуманному подполковником Могукоровым, природным черкесом, превосходно знавшим характер и привычки своих единоплеменников. Русские лазутчики узнали, что до 1000 горцев собралось в урочище Цохо и Униабат, намереваясь перейти ночью 19 января по льду Кубань и разгромить Кочатинские хутора. Чтобы заградить путь черкесам, подполковник Могукоров придумал одну из военных хитростей, практиковавшихся на Черноморской кордонной линии. Выбравши 45 отборных казаков 5‑го конного полка, 2 офицеров, 7 урядников и 6 трубачей, Могукоров скрытно пробрался в 10 часов вечера к месту переправы черкесов через Кубань. Четырех лучших пластунов – Задорожнего, Белошапку, Фесенка и Белаго – он поставил на самом видном пункте переправы, а остальные в других местах, и приказал им, чтобы они стреляли только в упор горцам. В два часа ночи стали появляться черкесы на льду Кубани – сначала конные, а потом пешие. Скоро толпа тех и других возросла до 300 человек. Пластуны строго выполнили приказание Могукорова и, когда черкесы подошли к ним почти вплотную, открыли ружейный огонь. Первыми же четырьмя выстрелами были убиты наповал четыре черкеса, а затем пали две лошади. Черкесы подняли ужасный крик. В это время и остальная часть команды Могукорова, расставленная в разных местах, начала поражать ружейными выстрелами дрогнувшую толпу черкесов. Черкесы и лошади возились по льду Кубани, но толпа продолжала мужественно идти через Кубань по льду под убийственными выстрелами казаков. Могукоров заметил, что в толпе было не менее 800 человек. Как природный черкес, превосходно знавший черкесские наречия, Могукоров услышал, что черкесы заметили малочисленность русской команды и стали сговариваться о том, чтобы ударить в шашки на русских. Тогда Могукоров приказал трубачам громко заиграть наступление. Лишь только горцы услышали звуки труб, как в паническом страхе бросились назад в лес, оставивши на льду убитых лошадей, оружие и сбрую и успевши увезти только убитых и раненых товарищей. Этим бегством и окончилось предприятие черкесов. Благодаря своему остроумному приему Могукоров без всякой потери казаков ввел в заблуждение огромное полчище горцев и заставил их уйти за Кубань, не выполнивши задуманного ими плана набега на Черноморию.
Севастопольская кампания, начавшаяся в 1855 году, сулила в этом году серьезные военные столкновения казаков с горцами. Черкесы должны были воспользоваться подходящим моментом и отплатить соседям сторицей за те ужасные опустошения, какие производили в черкесских аулах и на черкесских полях казаки и русские войска во время походов за Кубань. С началом севастопольской войны действительно всюду между черкесами начались волнения и строились планы набега на русские владения. И это было тем естественнее, что военными противниками России были вместе с англичанами, французами и итальянцами и турки. Волнения коснулись даже мирных черкесов. Как видно из отношения наказного атамана от 16 августа 1855 года, мирные черкесы обнаружили явное желание соединиться с черкесами, враждебными русским, и повести соединенными силами борьбу с казаками. Сами черкесы ожидали всеобщего восстания черкесских племен в горах и вполне рассчитывали на помощь со стороны Турции. Даже черкесы, жившие долгое время в Черномории, получавшие от русского правительства ордена, жалованье и пенсию, бросали насиженные в Черномории места и уходили за Кубань. С них впоследствии сняты были чины и ордена и решено было ни в каком случае не возвращать им ни чинов, ни пенсий, а впредь селить мирных черкесов только в земле войска Донского. Но во время севастопольской войны мирные черкесы не думали об этом и были уверены в обессилении русских и в возможности полной независимости черкесских племен.
В числе первых изменили русской присяге бжедухи, ставшие открыто на сторону Турции. Полковник Бабыч 13 сентября донес наказному атаману Филипсону, что гарнизоном укрепления Варениковского приняты меры предосторожности, ввиду враждебного настроения как мирных, так и независимых горцев. Русские лазутчики сообщили, что на поляне Охос, в 8 верстах от форта Раевского, собрались в значительном количестве конные и пешие черкесы, многие с оружием, а другие с топорами и даже палками. Скопище это намеревалось сделать нападение на Варениковское укрепление. И действительно, как сообщил полковник Бабыч, на рассвете 20 сентября до 3000 горцев конных и пеших показались у Варениковского укрепления. Обложивши это укрепление со всех сторон, они небольшими партиями подскакивали к укреплению и безрезультатно стреляли по нему. Ночью черкесская пехота с трех сторон подползла к укреплению и с гиком открыла ружейный огонь. Горцы несколько раз повторяли этот маневр; но готовому к сражению гарнизону строго приказано было не отвечать черкесам на выстрелы и ждать, пока они подойдут к укреплению на самое близкое расстояние. Горцы, в свою очередь, прекратили эту безрезультатную атаку и до рассвета ничего не предпринимали. С восходом солнца 21 сентября конные горцы с значками стали подъезжать к укреплению и стрелять по нему. Но и русские войска на этот раз решили действовать. Пластуны сделали засаду за укреплением, и лишь только подскакали к укреплению черкесские всадники, как пластуны сделали по ним залп. Несколько всадников и лошадей свалились от этих выстрелов. Черкесы снова бросились на укрепление и снова были встречены залпами пластунов. Потерпевши таким образом неудачу, они бежали от укрепления, оставивши на месте убитыми двух всадников и трех лошадей. В 11 час. утра все сборище горцев направилось обратно в горы.
В самое удобное время для черкесов, когда союзные войска бомбардировали в разных местах Черноморию, горцы действовали неумело и нерешительно. Сам Магомет-Амин, продолжавший волновать горцев, не успел воспользоваться этим моментом благодаря соперничеству с Сефер-беем. По сообщению сотника Гетманова от 13 сентября генералу Рашпилю, Магомет-Амин образовал большое сборище горцев, но не успел ничего с ними сделать, – черкесское ополчение расстроилось, так как Омер-паша, командовавший турецкими войсками на Черноморском побережье, потребовал через Сефер-бея, чтобы в Батумский турецкий корпус были посланы в подкрепление черкесские войска. Требование это было настолько нетактичным и трудно выполнимым, что разочарованные и возмущенные горцы разбрелись по домам.
Настал 1856 год, год расправы русских с черкесами, изменившими присяге. Военные власти решили наказать примерно главным образом бжедухов. Намечен был главный центр бжедухских аулов – Энем. Для разгрома Энемского аула был образовал отряд из 2971 чел. пехоты, 736 конницы, 8 орудий и 12 ракетных станков. Командиром отряда назначен был полковник Борзик. Расположенный в болотах, Энем был окружен тройной оградой из частокола. Русские, прежде чем атаковать укрепленный таким образом аул, выстрелами из орудий разрушили ограду. Этим временем воспользовались черкесы и часть их успела скрыться за реку Суп, угнавши туда же и скот. Оставшиеся в ауле жители, исключительно мужчины, заперлись в саклях и защищались там до тех пор, пока не погибли в пламени подожженного аула. Кроме аула было сожжено более 2000 стогов сена и хлеба. При обратном движении отряда разоренные горцы ожесточенно преследовали русских. Их предводитель, главный эфенди, подававший всем пример необычайной храбрости, был ранен с 5 своими сподвижниками. Заметивши это, черкесская пехота бросилась к своему вождю, но туда же со всех сторон направились и русские. Завязалась упорная борьба. Раненный и буквально-таки изрешеченный пулями эфенди не сдавался в плен. Сидя на земле с заряженным ружьем в руках, он никого не подпускал к себе. Когда он наконец выстрелил из ружья, то подбежавшие к нему казаки нашли его уже мертвым. Сколько вообще было убито и ранено горцев, трудно было учесть. В русском же отряде оказалось 3 убитых и раненых 1 офицер и 10 нижних чинов. Кроме того, горцы, не участвовавшие в сражении, захватили в плен офицера и урядника, перешедших неосторожно через реку, где скрывались эти черкесы.
Оглавление | |
