| Глава 17.4 Азовское казачье войско и анапские поселенцы.
Им разрешена была выдача казенного провианта на всем пути следования и ассигнованы были даже деньги на подмазку подвод. Эти ли переселенцы или другие явились в Анапу двумя партиями – одна состояла из 134 семей, а другая из 66 семей, но в Анапе не оказалось достаточно помещений для прибывших переселенцев. Наказной атаман Черноморского войска Заводовский распорядился о размещении анапских переселенцев в черноморских куренях или станицах. Одна часть переселенцев временно поместилась в куренях Вышестеблиевском, Старотитаровском и Ахтанизовском, в ожидании постройки помещений для них в Анапе, а другая часть отправилась в Черноморию на заработки. В переписке по этому поводу анапские переселенцы именуются «мастеровыми казаками». В марте 1834 года капитан Новиков, плац-майор Анапы, просил командующего Черноморской линией г.-л. Малиновского об отводе на Джеметее места под огороды переселенцам из Украины в Анапу, крайне нуждающимся в этом. В следующем, 1835 году, согласно Высочайшему повелению, приказано купить для анапских переселенцев, не имеющих скота, 19 пар волов. По одной из бумаг значится, что к февралю 1835 года прибыло в Анапу 119 семейств украинских переселенцев, зачисленных в казаки. В 1836 году по распоряжению барона Розена для облегчения затруднительного положения анапских переселенцев, живших в Анапе и в Цжеметейском укреплении, приказано продлить срок выдачи паспортов для заработков в Черномории. В этом году анапские переселенцы жили главным образом в Ахтанизовском, Старотитаровском, Петровском, Темрюкском и Полтавском куренях, и тот же барон Розен распорядился, чтобы престарелые анапские переселенцы были возвращены на родину. Февраля 2‑го 1837 года барон Розен приказал поселить станицей близ Витязевой балки, между Анапой и Джиметейским укреплением, 200 семейств переселенцев. Станицу эту решено укрепить, а рассеянных по Черномории переселенцев постепенно собрать и водворить. А в апреле того же 1837 года исполнявший обязанности коменданта Анапы полковник Кониболоцкий сообщил наказному атаману Черноморского войска Заводовскому имена и фамилии тех лиц, которых он назначил станичными атаманами в станицы Николаевскую, Благовещенскую и Витязеву. Таким образом, в 1837 году появились первые анапские станицы. Витязевская станица основана была в этом году и для заселения ее требовалось собрать 150 семейств анапских переселенцев. Станица Николаевская находилась на месте нынешней Анапской станицы, а станица Благовещенская там, где расположена и ныне станица того названия. Что касается переселенцев, то они находились в очень тяжелых условиях и жили вне своего района заработками в черноморских станицах. В 1836 году были розданы черноморским казакам на воспитание сироты анапских переселенцев, а относительно самих переселенцев был принят ряд мер по водворению их на места, назначенные для поселения. В 1837 году император Николай I запретил переселенцам отлучаться из Анапы. В 1838 году генерал Заводовский строжайше предписывал разыскать анапских переселенцев по черноморским куреням и водворить их во вновь заведенные близ Анапы станицы. Очевидно, переселенцы с неохотой шли в эти станицы, раз требовалось разыскивать и силой водворять этих людей. Чтобы найти сюда подходящих поселенцев, сам император Николай подал мысль в 1837 году о привлечении в Анапский район черноморских казаков, назначивши им 100 рублей одновременного пособия на двор и трехлетнюю льготу от военной службы. Тем не менее Анапа притягивала все-таки вольных поселенцев, и в числе ее жителей были беглые помещичьи крестьяне и разного рода искатели приключений. В 1837 году император Николай приказал отыскать меж анапскими переселенцами беглых из слободы Мамоновки Павловского уезда дьячка и бежавших с ним крестьян. Наконец, в 1844 году новороссийский и бессарабский генерал-губернатор известил 4 апреля начальника Черноморской береговой линии, что, ввиду усилившихся стеснений в земельных угодьях у населения Азовского войска, Государь Император приказал позаботиться о переселении азовских казаков в окрестности Анапы к поселенным уже там казачьим станицам. Новороссийскому генерал-губернатору поручено было узнать у азовских казаков, пожелают ли они воспользоваться этим переселением. Многие из казаков, узнавши об этом, изъявили желание перейти к Анапе. Вследствие этого генерал-губернатор приказал наказному атаману Азовского войска генерал-майору Гладкому избрать из среды казаков 8 депутатов и послать их, согласно воле Государя, в окрестности Анапы для ознакомления с местностью и землями. Депутаты должны были явиться в Керчь к начальнику Черноморской береговой линии, которому в свою очередь поручено было оказать им всякое содействие. Под поселение предполагалось взять земли у натухайцев, ближайшие к Анапе и казачьим станицам. Азовское казачье войско в это время прожило более 10 лет в роли самостоятельной военной общины. Однако и на этот раз переселение Азовского войска за Кубань не состоялось. Прошло еще два десятилетия, прежде чем оно перешло на прикубанские земли в полном своем составе. К времени заселения Анапы и ее района украинскими выходцами Азовское войско успело сформироваться окончательно. В августе 1832 года в нем числилось 516 семейств с 835 душами муж. и 784 д. женского пола; служилый же состав войска состоял из 5 сотен, в которых числилось 10 обер-офицеров, 9 урядников и 311 казаков. Через два года, когда к Азовскому войску присоединено было село Новоспасское, в войске было уже 971 семейство, 2661 д. муж. и 2284 д. жен. пола. В войске существовали свои учреждения, власти и слагалась казачья жизнь, применительно к местным условиям. Первые шаги войска в этом направлении не обошлись без осложнений в отношениях казаков к соседним жителям и к местным гражданским властям. Последние, по очень понятной причине, отнеслись к бывшим запорожцам, как к чуждым пришельцам, огражденным к тому же некоторыми военными привилегиями. Еще 5 марта 1832 года новороссийский генерал-губернатор писал Гладкому, что, со времени прибытия в Александровский уезд Азовского казачьего войска, здесь появилось много бродяг. Земская полиция задержала их до 200 душ. Так как войско не устроилось еще как следует, то генерал-губернатор разрешил уездной полиции разыскивать бродяг и в местах расположения азовских казаков, о чем он и извещал войско. На это через несколько дней Гладкий ответил генерал-губернатору, что бродяги действительно пойманы, но не земской полицией, а казаками. Раньше здесь свободно проживали бродяги, и полиция не задержала ни одного. Задержанные же в войске бродяги переданы были казаками земской полиции, которая, скрывая это обстоятельство, явно желала навлечь подозрение на войско, не совершившее ни одного проступка в этом отношении. Наездам земской полиции в казачьи поселения и розыску беглых никто не препятствовал. Гладкий просил генерал-губернатора, чтобы он запретить земской полиции самовольно распоряжаться на казачьих землях и чтобы каждый раз полиция, посещая войско, являлась к наказному атаману и сообщала о целях своего приезда, а расследования производила вместе с чиновником, командируемым от войска. Ответ этот казачьего атамана не исключал самого факта побегов к казакам помещичьих крестьян. Еще в октябре 1832 года было выяснено гражданскими властями, что, с прибытием в край Дунайского казачьего войска, между местными помещичьими крестьянами быстро разнесся слух, что все, кто сумеет пристать к запорожцам, получат свободу и будут зачислены в казаки. Побеги помещичьих крестьян поэтому участились, и весьма возможно, что некоторые из беглецов успели попасть в состав войска. Но здесь такие случаи носили характер единичных и исключительных явлений, и беглецы не находили той поддержки, какую в свое время оказывали им Запорожская Сечь и в первое время Черноморское войско. Азовское казачье войско нельзя было упрекнуть в попустительстве беглецам. Но в самом войске крылись причины недовольства казаков занятым ими положением. Недовольство это могло повести к бегству казаков из войска и выразилось в осложнениях его внутренней жизни, едва не перешедших в форменный казачий бунт. В 1833 году казаки занесли жалобу на Гладкого генерал-губернатору о том, что они нуждаются в земле, а между тем лучшие земли сданы Гладким в аренду для приращения войсковых доходов. Гладкий в своих объяснениях генерал-губернатору указал на то, что в 1833 году был общий недород хлеба и трав и что сдача в аренду земли тут ни при чем. Казаки, добавлял он, привыкшие к своевольству в Турции, и здесь бунтуют. Ими руководит священник Чернявский, писавший прошение ген.-губернатору. Неспокойные казаки подговаривают и других казаков бросить землю на Берде и идти в Анапу. Надо, убеждал начальство Гладкий, усмирить казаков и заставить их прочно обзаводиться оседлостью на пожалованной земле. Но казаки думали по-своему, возлагая надежды на начальство и закон. В июне и августе они подали два прошения. Первое подписано 138 чел., а второе 190. Одно это уже указывало на то, что дело было не так просто, как объяснял Гладкий. Казаки, в сущности, не жаловались на Гладкого. Только в двух местах прошения есть указания на то, что однажды Гладкий запретил казакам обращаться за помощью к высшему начальству, а в другой раз даже побил некоторых казаков за то же. В обоих прошениях проглядывало более широкое недовольство своим положением, чем претензии на Гладкого. Казаки были недовольны тем, что, после массы перенесенных ими лишений и пятилетней волокиты, их, неизвестно почему, поселили не у Анапы, а при Мариуполе. Между тем они шли из Турции в Анапу. Отведенные земли в Бердянской пустоши оказались неудобными, каменистыми и маловодными. Они осели на эти земли, по их выражению, «без леса, травы и воды». Поэтому казаки просили «снабдить их обещанной анапской землей».
Оглавление Продолжение | |
